Все произошло прекрасной летней ночью. Одной из тех теплых ночей, когда солнце, не желая покидать человеческую жизнь, лишь на минуту скрывается от людского взора, забывая на небе легкие лучи света. Но тот вечер был особенным для всего мира. Солнце заходило в последний раз. Сколько суеты и бесполезной суматохи породило осознание быстротечности собственной жизни в умах людей. Желая заполнить последние свои минуты, они бежали, стремились куда-то. Улицы заполнял разномастный человеческий поток. Одни надеялись спастись, другие мечтали окончить жизнь достойно, забыв о том, что уже некому будет их вспомнить. Некоторые исполняли свои мечты и находили время для долгожданных встреч с родными. Люди бежали к родственникам, к друзьям, знакомым. Вспомнив о собственной смерти, каждый находил что-то действительно важное для себя. Жизнь еще продолжалась.
Два мальчика школьного возраста объезжали на своих детских велосипедах беспорядочно мечущуюся толпу. На пустующих окраинах города они выглядели особенно живыми в этот последний для каждого день. Дети ловко лавировали между кочками и трещинами узеньких дорог. Они знали эту местность наизусть, и казалось, были чем-то целым с неподвижной дорогой, шуршащей кроной деревьев, ласковым солнцем и медленным вальсом, звучащим из громкой колонки одного из мальчиков. Обгоняя друг друга, они заливисто смеялись, дополняя старый вальс самыми недостающими нотками. ¬¬¬¬Сливаясь с музыкой, дети, будто в танце плыли навстречу ветру.
Уже второй месяц мир переворачивало с ног на голову и обратно. Люди покинули свои рабочие места, забыли о зарплатах. Доставали сбережения из самых дальних тайников и доживали свой краткий век, проводя его так, как мечтали провести всю жизнь. Доверялись многочисленным компаниям, обещающим спасение, и искали потерянных прадедов. Желали долголетия на праздниках и прыгали с парашютом. Брали от мира те краткие остатки жизни, что он мог им предложить, пытаясь успеть вернуть хоть малые капли смысла в последние дни собственного существования.
А мальчики все ехали и смеялись, подпевая одним им слышному вальсу. Доехав до небольшого пригорка, они оставили велосипеды и в такт медленной мелодии, направились к вершине холма. Зеленая трава привычно шуршала, мошки вымывались к лицам, а кузнечики выпрыгивали из-под мальчишечьих ног. Непринужденно обсуждая самые несущественные пустяки, дети казались живее каждого из выпрыгивающих из-под ног кузнечиков.
Добравшись до зеленой поляны, оба мальчика присели на колени и, не выключая музыку, принялись за любимое вечернее дело – разглядывание спешащих куда-то муравьев, деловито жужжащих жуков и роящихся в воздухе мошек. Обмениваясь краткими замечаниями, они могли провести так целую жизнь, но каждый раз их прерывали знакомые, друзья или время. В этот раз отвлек внимание друзей маленький пестрый мотылек. Подлетая так близко к юным исследователям, рискуя быть пойманным, он садился на плечи, на растрепанные светлые волосы и руки мальчиков. Но дети и не думали добавлять ночную бабочку в ученую коллекцию, они заворожено смотрели на свое маленькое чудо, боясь шелохнуться, спугнуть смелого мотылька.
До захода солнца оставались считанные секунды, люди у холма бежали и спешили, мир гудел от страха. А мальчики лежали на желтовато-зеленой выгоревшей траве. Мотылек порхал над их головами, выписывая причудливые узоры в воздухе, изредка садясь на плавно покачивающиеся от ветра травинки. Музыка ласково убаюкивала друзей.
- Сегодня людно в городе.
- Может быть.
Чувствуя, что сон медленно, но верно подкрадывается, один из мальчиков лениво потянулся к колонке с явным намерением остановить вальс.
- Оставь, пусть играет.
Глаза детей закрывались, люди внизу бежали, мотылек успокоился на одном из закрывшихся на ночь одуванчиков. Последний луч солнца навсегда покидал это небо.
Мир вспыхнул и исчез.
Белая пыль плавно опускалась с мутного неба, порой зависая в воздухе или ускоряясь с порывом ветра. Она превратила бурлящий прежде город в безжизненную пустыню. Будто снегом, голую землю засыпало бесцветными хлопьями, бывшими когда-то частью домов и деревьев, частью улиц, людей, машин, дорог и травы. Казалось, безжизненный мир спал. Спали и дети – двое мальчиков школьного возраста. Мирно посапывали на белом от мертвой пыли холме.

Жил у меня серый кот. Толстый, полосатый, своенравный и гордый Васька. Нашел кота Ваську я в подъезде. И откуда он там только взялся? Дрожал от зимнего холода, прижимался к еле теплой батарее. Ну как же не взять это чудо к себе? Вскоре кот почувствовал себя хозяином в доме. Бывало, подойдет ко мне, соизволит спуститься до человеческого уровня. «Так уж и быть, мол, гладь меня». Каждый человек был обязан отреагировать на это приглашение с должным трепетом. Но стоило мне или брату отказаться от настойчивых ласк Васьки – как кот обиженно уходил и садился к нам спиной. Пытался в полной мере показать всю свою независимость.

Кот Васька всегда был первоклассным охотником. Должно быть, бродячая жизнь его научила. Как залетит летом в открытое окно бабочка или муха – все Ваське развлечение. Бегает по дому, сшибает цветы, книги, чашки. Лишь бы мошку поймать. А как поймает – прижмет лапой, посмотрит внимательно: «Поймал! Давай снова поиграем?», отпустит аккуратно и снова бегает за ней.

Зимой ему только скучно было. Но как-то раз, поздней осенью, почти что зимой, залетел к нам совсем еще юный стриж. Как обычно Васька бегал за ним, бегал. Заигрался и прокусил несчастной птахе крыло. А когда мы вернулись – раненый пищащий гость ожидал нас за диваном.

- Ну, делать нечего, лечить будем! – решил брат.

И стали мы лечить непутевого стрижа. Поначалу, конечно, всеми способами старались отгородить его от когтей Васьки. Только на поправку идет, не хватало еще, чтобы и второе крыло ему прокусил! Но вскоре стриж подружился с котом.

Узнал я о дружбе птицы с Васькой очень неожиданно. Тогда мы с братом вернулись раньше обычного, и застали весьма занятную картину. Стриж уже почти излечился и упорно взлетал на полметра над полом. Перелетал из одного конца комнаты в другой, садился и снова взлетал. Васька же лениво ходил за ним, давая стимул подлетать все выше и выше. Иногда стриж уставал и садился на диван, а кот ложился на полу рядом. Смотрел на птицу с ленивым прищуром и только ухом вел на наши окрики. Но не подходил Васька к стрижу близко, понимал, его боятся еще.

Только потом мы узнали, что это именно кот открыл дверцу клетки нашего гостя. Уж не знаю, как часто ему удавалось проворачивать это раньше, но с тех пор мы не боялись оставлять стрижа с Васькой в одной квартире. Теперь я точно знал: птенец в надежных лапах!

Но вот наступил день, когда стриж совсем излечился. Все втроем, с братом и Васькой, мы вышли тогда во двор отпускать его. Признаться, я и не знал, чего мне ждать от кота. Я ожидал всего и сразу: от яростных попыток поймать низколетящую птицу, до полного безразличия. Но реакция кота в очередной раз удивила меня. Внимательно, слегка прищурив желтые глаза, он проследил за полетом юного стрижа. Посидел еще немного, поглядел в точку, где скрылась птица, развернулся и пошел прочь. Трудно было сказать, о чем думал Васька в тот момент. Расстраивался ли из-за потери друга или считал себя исполнившим долг учителем? Возможно, все сразу, не знаю. Но с тех пор кот Васька не подходил близко к залетавшим в дом птицам.

Жили мы дружно и радостно, пока брат не начал подкармливать бездомную собаку. Крупную, повыше колена со смешными длинными стоячими ушами. Как и многие дворяне, пес был непонятного серо-песочного цвета. Брат и Шарик быстро привязались друг к другу. И вскоре в нашем доме поселился пес.

Васька уже ждал брата на пороге. Но когда шумная собака появилась рядом с Васькиным хозяином, все его кошачье нетерпение мгновенно улетучилось. Выгнувшись дугой, кот быстро сорвался с места и ускакал в дальний угол комнаты. Это была сильнейшая обида Васьки. С появлением Шарика он не только отворачивался, когда мы заговаривали о нем, но даже начал отказываться от еды! И спать теперь Васька уходил на мягкий стул. Казалось, он больше не хочет иметь с нами ничего общего. Шарика же Вася боязливо обходил и презрительно не замечал.

Пес в свою очередь проявил деликатность и терпение. Как бы сильно ему не хотелось познакомиться с котом, он старательно отворачивался при виде Васьки. И Вася не чувствовал опасности, его распирало любопытство и он решался подходить все ближе и ближе. Однажды кот даже набрался смелости и понюхал кончик собачьего хвоста! Тогда Васька понял, что новый знакомый – совершенно не страшное, полное радости создание.

Скоро кот осознал свое превосходство над доверчивым Шариком. Пользуясь этим, он начал заставлять собаку открывать двери. Иногда Ваське достаточно было просто подойти к закрытой двери, чтобы Шарик отвлекся от всех своих собачьих дел и отправился на помощь другу. Но изредка двери были заперты на замок, и пес не мог их открыть. Тогда Шарик начинал жалобно скулить, рысцой бегая по квартире. «Откройте, Васька просится! Посмотрите, ему же надо!» И всем приходилось отвлекаться от своих дел и идти на помощь коту.

Но Васька доказывал свое превосходство над псом и другими способами. Теперь он пил только из миски Шарика. Ел, собственно, тоже. Надо сказать, пес и не был против. Он всегда терпеливо ждал, когда его друг насытится. И только когда Васька, гордо подняв хвост, удалялся, приступал к трапезе. Не прогонял он Ваську и со своей любимой лежанки. «Это же Вася, если он хочет – конечно, я отдам ему все!» А Васька все гордился собой.

Когда мы переехали в свой дом, у Шарика появилась собственная теплая будка и вольер. Радости собаки не было предела. Он быстро освоился, и сразу начал охранять дом от непрошеных собак. Людей же он любил. Каждого гостя с радостью был готов облизать. Вот только гости его приветственный лай не принимали за проявление дружелюбия. Но Шарику, видимо, нравилось все. От еды, которую ему давали, до ям, которые он рыл от скуки. Каждый раз пес радостно прыгал к каждому, кто заходил в его вольер. Но в дом Шарик не просился и не пытался проскользнуть туда с хозяевами. Наверное, он слишком сильно ценил свободу и не любил мыть лапы.

А вот Ваське переезд не понравился совсем. Поначалу он пытался обижаться на нас. Но скоро понял, что это бесполезно. Кот долго привыкал к новому месту. А когда привык, начал выходить из дома. Сначала аккуратно ступая на незнакомую поверхность. Потом – резво выбегая за очередной бабочкой. Он выбегал все чаще, и пропадал все дольше. И однажды Васька совсем не вернулся ночевать. Мы тут же бросились его искать! И каково же было мое изумление, когда брат обнаружил кота в будке у Шарика. С тех пор Васька поселился у своего друга, и ел исключительно из его миски. Тогда Шарик с двойным усердием начал охранять дом.

И продолжалась бы наша счастливая жизнь вечно, но брат женился и уехал. Конечно, он забрал свою собаку с собой. Шарик погрустил-погрустил немного, и привык.

- Лежал сначала у порога, поскуливал. А когда кошку завели - привык. Правда не спит он с ней. Муська уснет, и Шарик уходит в другое место. Еду свою предлагал сначала, а она наотрез от собачьей каши отказывается, – рассказывал мне брат.

- Оно и понятно. Васька тоже переживал долго. Лежал в будке, ждал дня два. Потом с меня требовать Шарика стал. Ходил, кричал. «Где мой пес, где он? Ты знаешь?» Мне только руками разводить приходилось. А потом ушел. Совсем ушел. Я и с фонариком искал, и у соседей спрашивал. Нет кота, ушел он.

Хороший был кот Васька. Откуда пришел, куда пропал потом – только ему одному и знать.